Рыбацкая тема (fishingtopic32.ru)

О рыбалке в Брянской области и окрестности
Гидрометцентр России
Текущее время: 29 мар 2024, 16:01
Наши партнеры
Рыбалка в Орловской области, снасти, статьи Рыбацкая тема.ру

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 3 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Две истории.
СообщениеДобавлено: 01 фев 2014, 10:46 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 24 сен 2013, 17:21
Сообщения: 1451
Откуда: Брянск, Бежица
Нашел у себя в компе откуда-то давно скаченные 2 истории. Весьма интересно написано, рекомендую.

автор Egor


Мы познакомились под кустом на берегу Истринского водохранилища. Обоим исполнилось по 16 и впервые в жизни, на новый СССР паспорт, уже можно было взять на прокат лодку. Он расположился на ночлег с одной стороны, а я с другой. Он второпях забыл дома хлеб, а я по той же причине колбасу. Разделив хлеб и колбасу, мы дружим вот уже 39 лет. Оба были готовы ради рыбалки сбежать из дома, с лекций и даже от своей
девушки. Он, - это мой друг Анатолий. С ним связано много разных приключений, в которые мы попадали исключительно по его неугомонной и авантюрной инициативе. Сколько раз я клял себя за излишнюю доверчивость, но его доводы и аргументы всегда преобладали над моей осторожностью и я снова влипал в очередную историю. Расскажу лишь о некоторых:


Первое купание.


Как-то зимним вечером раздается очередной звонок по телефону. Это он! "Слушай! Я тут нашел такую речку, что тебе и не снилось! Рыбы.... навалом!!! Своего соседа, Сашку, я уже уломал, остался ты. Ну, так что, - едем?!" Конечно едем, тем более что рыбы навалом. За окном февраль и минус 29 градусов. Речка называется Суходрев. В пятницу вечером мы встречаемся на Киевском вокзале к последней электричке, садимся в поезд и трогаемся навстречу удаче. Через два часа неспешного пути поезд останавливается на какой-то станции и машинист объявляет, что поезд прибыл на конечную станцию. Выходим на голую платформу в чистом поле. Поезд ушел куда-то в тупик и три придурка одиноко стояли посреди этой пустоты под единственным горящим фонарем. На троих была бутылка водки и щенок (чекушка). Мороз мгновенно прочистил мозги, и решение было принято единогласно. Поллитровки не стало. Мороз норовил залезть под телогрейки и мы сели в кружок спина к спине, чтобы согреться. Через четыре часа со стороны Калуги пришла другая электричка, которая повезла нас к заветной речке с немыслимыми запасами рыбы. Выйдя на станции "Суходрев" мы обратились к какой-то старушенции с вопросом: - "А где тута речка?" Бабулька взглянула на нас как на пришельцев и испуганно махнула рукой в чистое поле. Азимут был взят, и мы быстрым шагом направились в указанном направлении. Через час ходьбы по глубокому целинному снегу мы дошли до каких-то кустов, за которыми наблюдалось что-то похожее на речку. Осторожно сойдя по пологому откосу, мы вышли на середину вроде бы реки. Я стал вертеть свою ложку-коловорот и через пять оборотов просверлил лунку. Ура! Мы были на реке! Все дружно начали разматывать свои снасти и холод уже не так копошился между тощих юношеских лопаток. Я смотал уже не менее 5 метров лески, но мормышка никак не доставала дна. Вот это омут! Когда леска на катушке закончилась, а её было 15м, я понял, что тут что-то не так. Взяв коловорот, я сунул его в лунку и уперся в дно, до которого было всего 40см. Сунув замерзшую руку в лунку, я ощутил сильное течение. Всё стало понятно, но только на половину. Отсутствие опыта и замерзшие мозги не подсказали, что по такой речке по льду лучше не бродить. Я смотал снасть, взвалил на плече свой ящик, сунул под мышку коловорот и побрел по реке в поисках хоть какого-нибудь омутка. Ребята отстали, сматывая снасти задубевшими руками. Через 40 метров на очередном шаге я вдруг не
почувствовал под ногой твердого льда, но нога была уже занесена, центр тяжести перенесен и я, не успев ничего понять, уже стоял на каменистом дне по колено в воде. Пулей выскочив из промоя, я подошел к все еще копошащимся друзьям. Вылив из валенок воду и сняв с них по одному носку я замотав их сверху газетой, а затем снова надел свои валенки. Посовещавшись и сразу поумнев мы решили пойти берегом, чтобы не искушать судьбу. Река извивалась, как змея и, пройдя еще с километр по берегу, мы, наконец, нашли широкий омут на повороте русла. Крутой берег оказался очень высокий и спускаться было почти невозможно. Посовещавшись, пришли к заключению. Раз уж я один раз искупался, то мне и разведывать. В случае чего у друзей оставалось еще по одному шерстяному носку и можно было еще разок поделиться. Я стал осторожно натаптывать ступеньки на крутом заснеженном откосе, чтобы можно было поближе спуститься к воде. Когда до льда осталось всего один шаг, Анатолий смело скомандовал: - "Давай, выходи на лед!" Я шагнул. Было ощущение, что я шагнул во что-то ватное и мягкое. На удивление я сразу не почувствовал холода ледяной воды. Над поверхностью торчала только моя ушанка, а ноги затаскивало под тонкую корочку льда довольно сильное течение. Находясь спиной к берегу, я пытался зацепиться локтями за его край, но крутой обрыв не позволял мне этого сделать. Ватник быстро намокал и я понимал, что самостоятельно мне уже не выбраться. Теперь я уже реально чувствовал сильный холод, который довольно быстро поднимался от валенок под ватными штанами и приближался к груди. Веревки у нас не было и ситуация становилась критической. Оба друга сверху с испугом смотрели на меня, не зная, что делать и стояли как загипнотизированные. Решение ко мне пришло мгновенно. "Спускайте оба коловорота рукоятками вниз", - крикнул я. Мои варежки слетели и валялись в нескольких метрах на тонком льду. Пальцы сковал мороз, и они уже плохо слушались. Когда спустили оба коловорота, у меня хватило сил только согнуть пальцы, остальное сделал мороз. Руки намертво примерзли к голому металлу и я уже ничего ими не чувствовал. Друзья стали тянуть меня вверх, но я стал слишком тяжел в намокшей одежде. Задрав голову, я видел красные от натуги лица моих друзей, которые тянули меня почти вертикально вверх. В голове сверлила тревожная мысль. Если мои пальцы разожмутся под отяжелевшим собственным весом, то я уйду под лед мгновенно, а течение доделает свое дело. Руки уже давно ничего не чувствовали и я даже не ощущал, как трескалась примерзшая к металлу кожа. Наконец меня выволокли наверх обрыва и поставили на ноги. Я понял, что еще порыбачу в своей жизни, но для начала нужно было обсохнуть. Низкое февральское солнце казалось еще больше усиливало мороз. Через минуту верх моей одежды стал стеклянным. Анатолий достал единственный термос и стал поливать из него на мои руки, чтобы они отлипли от коловоротов, которые так и остались зажатыми в руках. Отогрев меня от железа и обмотав кровоточащие руки шарфом мы стали думать о дальнейших действиях. Примерно в километре, в чистом заснеженном поле, вертикально вверх поднимался дымок. Значит там есть жилье, и мы направились прямиком на этот маяк. Через 20 шагов моя застекленевшая верхняя одежда потрескалась в изгибах и наружу полезла внутренняя вата штанов и ватника. Друзья шли впереди, торя дорогу по целине и таща мой ящик и коловорот, а я обречено тащился за ними. Сухой на мне была только ушанка. Добравшись, мы увидели ворота с открытой калиткой и длинный забор, уходящий почти в горизонт. Сразу за воротами стояла небольшая каменная сторожка, размером 4 х 4, в которой топилась печь. Это оказался летний пионерский лагерь, который раз в неделю навещала сторожиха, делая на лыжах обход всей территории, а в сторожке она просто грелась. Увидев стеклянного пингвина она всплеснула руками и затащила нас в сторожку, где у стены жарко топилась углем конфорочная печь. В помещении стоял один стул и одна голая пружинная кровать без матраса. На гвозде у входа висел огромный тулуп, который сторожиха расстелила на кровати и командным тоном приказала мне раздеться до трусов. Друзья достали из ящика чекушку и замерший кусок сала, налили полный стакан и я медленно выпил ледяную с кристалликами водку. Сторожиха поставила стул поближе к печи и положила на него мои мокрые валенки, а штаны телогрейку и прочую одежду развесила вдоль печи на веревке. Затем, открыв сверху конфорку, она всыпала в утробу печки полное ведро отборного
антрацита, открыла полностью поддувало и заслонку трубы и ушла обходить территорию. Я положил на притолоке печки, у трубы, свои носки, связанные матушкой из собачьей шерсти, завернулся в тулуп и мгновенно отключился после бессонной ночи, всех треволнений и стакана водки. Проснулся я от того, что меня что-то душило и я не мог вздохнуть. Приподнявшись на кровати, я от боли высокой температуры зажмурил глаза. Было ощущение, что я нахожусь внутри доменной печи. Сползя на пол, я так же
ползком добрался до двери и распахнул ее на морозный воздух. Только тут я смог наконец вздохнуть. Друзья лежали на полу и крепко спали. Я встал на ноги и только тут увидел раскаленную до бела и прогнувшуюся вниз чугунную конфорочную плиту. От печки шел такой жар, что подойти к ней было невозможно. Снова встав на четвереньки, я дополз до поддувала и закрыл его, а затем растолкал своих друзей. Прикрыв трубу и открыв форточку мы кое-как проветрили раскаленное помещение. Печка притухла, и мы стали приходить в себя. Во рту все пересохло, чая больше не было и мы, смочив рот снегом стали собираться. Вся моя одежда высохла и пылала жаром. Одев треники, рубаху и свитер я пошел за носками. Они лежали на притолоке точно такие же, как я их и положил. Я взял один носок за пятку, но носок продолжал лежать, только в том месте, за которое я брался, образовалась брешь. Мои собачьи носки полностью сгорели, сохранив форму и цвет. Даже торчащие шерстинки были реальны, но носки рассыпались в труху при малейшем прикосновении. Пришлось снова одолжить по носку и мы быстро оделись. Тут вернулась и сторожиха. Увидев свою печь с прогнутой чугуниной, она сначала расстроилась, а потом испугалась тех возможных последствий, которые могли произойти, если бы мы угорели, или вообще сгорели. Очухавшись, мы стали расспрашивать ее об этой речке, и о водящейся в ней рыбе. Бабка взглянула на нас, как на юродивых и сказала, что, сколько живет в этом краю, еще ни разу не видела, чтобы зимой кто-нибудь ходил на речку и тем более ловил там зимой рыбу. Летом, еще куда ни шло, попадается и щучка и пескарь, но зимой к ним еще ни один придурок не додумался приехать. Мы с Сашкой взглянули на Анатолия, но он невозмутимо ковырял в пересохшем носу и делал вид, что к нему это никак не относится. Домой доехали без приключений. На следующий день я бодренький пришел на работу и стал названивать своим друзьям. Какого же было мое удивление, когда оба лежали дома в обнимку с температурой под 40 и бюллетенем под подушкой. А мне было хоть бы что!



Сухая река.


Раздался очередной звонок по телефону:"Гарик, - привет! Слушай! Я тут на карте нашел такую речку!!! Рыбы - навалом! Вода - как слеза! Глубины - не мерянные! Сашку я уже уговорил, а заодно и еще трех девушек в придачу. Не забудь ласты и маску, а я раздобуду подводное ружьё. Да, - а ещё захвати гитару, как никак ведь будут живая природа." Из дальнейшего разговора следовало, что девушки берут только закуску и себя, а все остальное - наше, включая палатки, котелки, посуду, спальники, спиртное, и все остальные рыболовные снаряжение. Встречаемся в пятницу на Киевском вокзале в 18:00 под расписанием. И вот долгожданная пятница. Трое семнадцатилетних аборигенов с огромными рюкзаками, из которых торчали ласты и подводное ружьё, с гитарой наперевес, а так же с охапками удочек и спиннингов стояли под электронным табло. Настроение было приподнятым, я бы даже сказал оно показывало ровно на 14 часов, в предвкушении общения с живой природой. Анатолий уже второй раз вытряхивал опарышей из своих треников и старых резиновых сапог. Опарыш никак не хотел сидеть в баночке из под вазелина, а баночка в свою очередь никак не хотела плотно закрываться. Я побренькивал на гитаре, вспоминая походный репертуар Визбора, а Сашка ковырял в носу даже не замечая косых взглядов проходящих пассажиров. Назначенное время уже давно прошло, а живая природа, в лице трех девушек, всё не появлялась. Наконец заподозрив неладное, мы напрягли Анатолия на выяснение причины такого облома. Настроение еще оставалось немного приподнятым, но уже только на половину четвертого. Анатолий удалился вместе с двушкой для таксофона к ближайшему автомату, а мы с остатками еще тлеющей надежды дожидались его возвращения, пытаясь хоть как-то поддержать ее сникающий тонус. Когда он вернулся, - все стало понятно и настроение упало на полшестого. Время было уже около восьми вечера и все продуктовые магазины оказались закрыты. Анатолий заверил нас, что уж рыбой мы будем точно обеспечены, а хлеб и соль стрельнем у рыбаков, которых там наверняка будет немерянно. Наши продовольственные запасы состояли из трех бутылок водки, двух пирожков с капустой, которые я не успел съесть в перерыве лекций в техникуме, а так же двухлитровой стеклянной банки, в которую предусмотрительный Сашка уложил сырые яйца. Оказывается сложенные плотно в банку яйца никогда не разобьются при транспортировке даже в рюкзаке. Кстати, практика это доказала. Ехать нам, по словам Анатолия, было недалеко и на билетах решили сэкономить. Быстренько добежали до середины Чеховской электрички и залезли в тамбур, из которого в обе стороны можно было вовремя заметить контролеров. Анатолий заливался соловьем, рассказывая нам прелести чудесной реки и мы, забыв про девушек, уже мысленно вовсю наяривали эту рыбу. Река, по утверждению Анатолия, протекала поперек железнодорожных путей, поэтому промахнуться было просто не возможно. Через час мы вышли на платформе под названием "66-й километр", взвалили на плечи рюкзаки и двинулись по ходу электрички прямо по железнодорожной насыпи в сторону следующей остановки Чепелево. В отсутствие девушек я горлопанил под гитару самые блатные и непристойные песни, Анатолий тащил пучок моих палок, а Сашка старательно подвывал мне голосом, полностью лишенным не только слуха, но и чувства ритма. Видно в детстве ему наступил медведь не на ухо, а на весь организм. По приблизительным подсчетам ходу нам было не более часа. Солнце уже село за горизонт, но было еще довольно светло. Наши молодые и тощие бульонки резво несли нас вместе с тяжелой поклажей и вскоре мы увидели впереди..... Впереди, совсем недалеко, мы увидели платформу Чепелево, то есть следующей остановки электрички. Анатолий осоловело смотрел в наши вопрошающие глаза и удивленно молчал. Прозевать мост через реку, даже под гитару, мог только слепой, а мы этим не страдали. Наши тощие коленки дали первый сбой и натружено вздрогнули. Не сговариваясь мы молча повернули обратно по той же насыпи и не спеша потащились уже без музыки и песен. Настроение было полностью испорчено. Через полчаса справа от насыпи, внизу, мы заметили мужика, который гнал длинным кнутом отставших от деревенского стада коров. На наш вопрос: - "А где тут речка?" - мужик подозрительно глянул на нас и указав пальцем себе под ноги ответил: - "Тут!" Мы переглянулись между собой и снова задали тот же вопрос. Мужик так же уверенно подтвердил местонахождение реки, но добавил, что эта речка пересыхаить еще в начале лета и таперя в ней, заросшей густой травой, как и завсегда, пасутся деревенские коровы. Во рту у нас все пересохло от длительной ходьбы и материть Анатолия сил уже не было. Три палатки, шесть спальников, а в придачу ласты с масками, подводное ружье и охапки снастей давили на тощие плечи. Виновник всей затеи спустился с насыпи к мужику и стал его о чем-то расспрашивать. Через минуту мужик побрел дальше за своими коровами, а Анатолий скомандовал нам спуститься с насыпи. Спустившись мы наконец увидели мост. Под насыпью проходила бетонная труба, диаметром полтора метра, которая и выполняла функции моста. Из развед данных Анатолия следовало, что всего в каких-нибудь двух километрах от насыпи речка еще сохранилась, и что рыбы там не меряно, глубины еще приличные и все не так уж и плохо. Взбодрившись мы пустились в путь по указанному направлению. Начало смеркаться. Ноги стали путаться в лежащих ветках и спотыкаться в колдобинах, оставленных копытами деревенских коров. Сколько мы прошагали, - неизвестно, но вот в остатках вечерних сумерек сквозь темные кусты блеснул лучик надежды в виде присутствия воды. Анатолий был единственный из нас в резиновых сапогах, поэтому он смело прошел вперед и вернувшись твердо заверил: - "Все нормально! Прибыли!". Рюкзаки свалились с плеч и мы буквально рухнули на них. Отлежавшись с полчаса мы наконец стали готовиться к ночлегу. Мы с Сашкой стали устанавливать одну палатку на троих и стелить в нее спальники, а Анатолий срубил две рогульки для костра и натаскал немного сушняка. Костер разгорелся уже в полной темноте. Фонарика у нас не было и мы отправили сапогастого "Сусанина" за водой для кипятка. Чайной заварки у нас так же не было и Сашка стал ползать на четвереньках вокруг костра в поисках целебных трав, которые могли заменить заварку. Я не ботаник и полностью доверился Сашкиному инстинкту. Анатолий вернулся довольно быстро с полным котелком воды и сразу водрузил его над костром. Ужасно хотелось пить, но трезвый разум подсказывал, что не кипяченую воду лучше не пробовать. Голод напоминал о себе еще в электричке и теперь нам уже хотелось не есть, а просто жрать. Анатолий достал бутылку водки и поставил ее на расстеленную свежую газетку. Я достал свои два пирожка с капустой, а Сашка торжественно извлек банку с сырыми яйцами. Я никогда в жизни не пил сырые яйца и даже при упоминании об этой процедуре меня воротило наружу. Анатолий разлил по полстакана водки каждому, я разломил один пирожок на три части, а Сашка начал чистить для себя сырое яйцо, смачно причмокивая и старательно ковыряя в нем небольшое отверстие. Глядя на него голодными глазами Анатолий тоже полез в банку за яйцом. Я одновременно боролся с голодом и отвращением к сырым яйцам, но голод оказался сильнее. Сашка показал мне, как правильно проковырять дырочку в сыром яйце, чтобы оно не вылилось. Мне было уже все равно и я обречено держал в одной руке стакан, а в другой яйцо. Все чокнулись и я стал глазеть, как Сашка будет глотать свой сырой продукт. Надо отдать должное его профессионализму в этом вопросе. Зажмурившись я опрокинул свой стакан в рот и тут же проделал то же самое с яйцом. Эффект был потрясающим! С тех пор я не только сильно зауважал сырые яйца, но при возможности всегда старюсь запивать водку только ими. Зажевав выпивку одной третью пирожка я маленько взбодрился и всё стало казать не таким уж мрачным. Пол стакана водки натощак быстро сделали свое дело. Проснулась этакая бесшабашность, я бы даже сказал - удаль. Мудрый Сашка вдруг высказал справедливое мнение, что девушка на рыбалке, все равно, что баба на корабле, и что именно от них произрастают всякие вредности и пакости, особенно, если не предохраняться. Вода в котелке уже начинала парить и обещала вскоре вскипеть. От Сашки поступило предложение повторить, а никто и не возражал. Второй пирожок был расчленен так же, как и первый и мы продырявили еще по яйцу. Вторые полстакана я выпил уже не жмурясь и даже посмаковал сырое яйцо. Котелок наконец забурлил и Сашка засунул в него целый пучок каких-то трав вместо заварки. Закрыв его крышкой, мы сняли котелок с перекладины над костром и отставили в сторону, чтобы гербарий получше настоялся и немного остыл. Сашка разухабился и внес очередное предложение, так сказать, - перед чаем. Мне становилось уже все равно и мы молча не возразили. Третьи полстакана входили с трудом, но сырое яйцо мягко исправило эту проблему. Подошла очередь чая. Анатолий, как главный по котелку, расставил кружки поближе к костру и, придерживая снизу котелок рукавом куртки, стал разливать чай. Я смотрел, как в отблесках костра импровизированный чай наливался в кружки, отметив про себя, что вместе с водой в кружки лилось что-то еще, вроде ягод, как будто через край котелка наливался компот с вишнями. Мы разобрали налитые кружки и стали пить этот чай. Травяной бульон сильно горчил, но другого у нас не было. В нос ударил запах полыни и еще какой-то не понятный, но очень знакомый душок с болотным оттенком. Сашка, как заправский ботаник, стал уверять нас, что в отваре присутствует богатая палитра разнотравья, очень полезная для организма. Сделав глоток этого варева мне показалось, что я проглотил что-то вроде скользкой, студенистой вишни. Сашка тоже отметил это явление, но тут же нашел ему объяснение заявив, что это просто разбухшие лепестки травы, и в доказательство даже привел ее замысловатое название. Спорить с авторитетным ботаником было даже опасно, так как никто не хотел показать своего невежества в природных познаниях, но остатки школьной программы по естествознанию подсказывали мне, что такое название вроде бы встречалось в упоминаниях о джунглях Амазонки. Хотя возможно я был и не прав. После третьего чайного глотка я постарался поймать между зубов разварившуюся траву и мне это удалось. Выплюнув на ладонь студенистую мессу я поднес её к костру, чтобы еще раз убедиться в Сашкиных словах на счет правильности названия такой необычной травы. Будучи еще относительно в сознательном состоянии я довольно отчетливо разглядел на своей ладони сильно побелевшего полуразварившегося головастика, и даже с хвостом, но еще без задних лапок. Наступила тишина. Мы с Сашкой взглянули на Анатолия, который с невозмутимым видом продолжал хлебать головастый чай. "Ты где черпал эту воду?" - вдруг заорал вопросом Сашка. Анатолий, сделав очередной глоток, очень уверенно ответил: - "В озере, за кустами." Мы сидели раскрыв рот, а Анатолий вдруг начал убедительно вещать нравоучительным тоном, что мы, дескать, абсолютно полные невежды в области кулинарии. В доказательство он привел очень веский аргумент, что французы всю жизнь ели, и до сих пор едят лягушек, и что исключительно по этой причине у французов воспиталось целых два великих полководца в лице Наполеона и Бонапарта. Эти фамилии были нам точно знакомы, но глотать головастиков вместо лягушек, даже в знак солидарности к великим полководцам, и я, и Сашка наотрез отказались. Анатолий пожал плечами и продолжая отхлебывать свой чай смачно впитывал азы французской кухни. Сашка вспомнил, что его матушка положила ему в рюкзак тонкое полотенце, которым вполне можно было процедить головастый бульон. Полотенце было почти свежим, стираным не больше недели тому назад. Натянув его над другим пустым котелком мы стали цедить целебный отвар из разнотравья. На полотенце образовалась приличная куча их разварившейся травы вперемешку с белёсыми головастиками. Анатолий сидел в стороне и не вмешивался в наш процесс. Наконец навар был свободен от посторонних примесей и мы допили почти остывший, так называемый, - чай. Пьяные колени никак не хотели держать еще соображающий организм и мы, бросив полураспотрошенные рюкзаки, полезли на четвереньках в палатку. Уткнувшись носом в спальник я вдруг ощутил вонь коровьего дерьма. Этот запах настойчиво присутствовал в палатке, но как он туда попал, - было непонятно. Толи от этого запаха, толи от французской кухни, толи от сырых яиц меня стало мутить. Я выполз за палатку и облегчился. Через минуту ко мне присоединился и Сашка, а Анатолий громко храпел в палатке, в гордом одиночестве. Полегчавшие мы снова вползли в матерчатый дом и наконец уснули. Проснулся я среди ночи от сильных позывов в нижней части туловища. Терпеть было невозможно и я снова пополз наружу, стараясь в движении хоть немного приспустить штаны, чтобы не терять драгоценных секунд. По дороге я успел прихватить у костра остаток свежей газетки "Гудок", которую мы купили в привокзальном киоске. Я свистел, - как Соловей Разбойник. На лбу выступила холодная испарина, а рези в животе выдавливали из меня жалобный стон. Вдруг я услышал точно такой же звук, который исходил с другой стороны за палаткой. Это Сашка знакомил свой зад со свежими новостями совковой прессы. Костер уже давно погас и в тихой ночной темноте раздавались дуплетные очереди двух расстроенных желудков, шелест газетки, да мерный храп спящего в палатке Анатолия. Что стало причиной такого физического расстройства, - было непонятно. То ли сырые яйца, то ли богатый гербарий, то ли недоваренные головастики в болотной воде, но факт оставался фактом. Нас с Сашкой несло со всех отверстий, а Анатолий безмятежно храпел в утробе палатки. Тут Сашка вспомнил, что от всяческих утробных напастей есть премудрое народное средство. Уголь! Он так здорово крепит, уверял он, что потом вполне может даже понадобится отбойный молоток. Я был согласен даже на простой молоток, а уж на отбойный - тем более, и мы шатаясь пошли к погасшему костру. Чиркнув спичкой я присветил кострище, чтобы Сашка выбрал головешку по крупнее, чтобы уж если закрепляться, то чтоб наверняка. Он взял её за несгоревший конец, как обычно берут куриную ляжку, и начал грызть, словно кукурузный початок, стараясь не откусить несгоревшую сердцевину головешки, а затем передал ее мне. Я с опаской смотрел на эту трапезу, все еще не решаясь наполнять тревожный живот хоть и свежим, но все же углем. Сашка с сухим хрустом жевал уголь, как будто ел кукурузные хлопья. Наконец он проглотил и принялся напутствовать меня приговаривая, что уголь очень хорошо убивает всех бактерий, и даже микробов. Я обречено стал объедать другую сторону обгрызенной головешки и вернув ее Сашке стал жевать пересохшим ртом хрустящую, и противно скрипящую на зубах, не съедобную пищу. Сашка решительно откусил добавку и снова передал головешку мне. Я тоже добавил и мы наконец вернулись в палатку. После двойного облегчения и угле терапии мы наконец уснули богатырским сном, не смотря на сильную вонь в палатке от коровьего дерьма. Во сне меня что-то постоянно щекотало по всему телу, то под коленкой, то под мышкой, а то и прямо в волосах, но проснуться не было никакой мОчи. Утром нас разбудило громкое, разноголосое, коровье мычание. Палатка освещалась снаружи первыми, косыми лучами восходящего солнца и мы раздвинули полог палатки. Прямо на наш лагерь двигалось большое стадо коров, погоняемое двумя деревенскими пастухами. Мы вышли наружу, огляделись по сторонам и просто обалдели от увиденного. Палатка стояла по середине широкой тропы, пролегающей между поломанных кустов, по которой прямо на нас шло большое коровье стадо. Завидев нас, коровы стали шарахаться по сторонам, наступая на разбросанные рюкзаки и посуду, втаптывая в навозную землю наши ласты и подводное ружье, ломая не развязанные охапки наших снастей и при этом щедро поливая землю свежайшим дерьмом. Мы старались выхватывать из под копыт остатки растоптанных вещей, еще больше пугая бедных коров. Вдруг Анатолий остановился, как вкопанный и с испугом посмотрел на нас с Сашкой. "Это что это случилось с вашими рожами?" - спросил он настороженно. Мы переглянулись и только теперь увидели друг друга. Наши лица были до ушей вымазаны черной сажей и мы стали похожи на полупапуасов, так как лоб еще оставался относительно белым. В этот момент разъяренный пастух, с длинным кнутом через плечо, выскочил из-за кустов и уже хотел было от души перетянуть крайнего Сашку своим воспитательным предметом, но тут приглядевшись, он вдруг признал в Анатолии вчерашнего встречного, которому он объяснял дорогу до ближайшей воды. А увидев нашу недопитую поллитровку у края палатки, он вообще смягчился и, поручив подпаску согнать коров у водопоя, стал намекать, что знает сказочное место, где можно порыбачить. Анатолий навострил уши и с готовностью налил ему полстакана водки. Мужик взял стакан и попросил чего-нибудь закусить. Закусить было нечем. На земле валялась опрокинутая коровами банка с остатками двух разбившихся яиц. Тогда мужик отставил стакан, взял пустую кружку и направился в сторону коровьего стада. Через пару минут он вернулся с кружкой нацеженного молока, взял стакан и по очереди опорожнил обе тары. Крякнув и утершись рукавом он стал рассказывать, как и чем можно наловить вагон рыбы, начав свою басню с описания размеров водящихся там экземпляров. У Анатолия горели глаза и капали слюни от откровенного вранья деревенского пастуха, но он всегда свято верил в такие рассказы и слушал затаив дыхание. Мы с Сашкой недоверчиво ловили некоторые фразы и все время чесались в разных местах своего тела. Наконец не выдержав Анатолий почти заорал: - "Куда, в какую сторону нам идти, и далеко ли то заветное место от этого проклятого места?" Мужик, не моргнув глазом, ответил, что совсем рядом, километров семь - восемь, если напрямки, но придется маленько обойти небольшую болотину и будет намного ближе, всего не более десяти километров. Видя такие пробелы мужика в арифметике и послав его на х.., а точнее к его коровам, мы стали собирать разбросанные шмотки, продолжая чесаться. Наконец мне эта чесотка надоела и я решил разобраться в чем дело. А дело было в опарыше, который снова выполз из вазелиновой баночки спящего Анатолия и заполз во все щели палатки и нашей одежды. Пришлось всем раздеваться почти до гола и вытряхивать из одежды непрошеных гостей. Анатолий не унимался стал бодро агитировать нас на новый поход за немыслимыми уловами, но мы с Сашкой членораздельно растолковали ему, что ночью сперва облегчившись, а затем заправившись только свежим углем, сможем дотянуть лишь до железнодорожной платформы "66 километр". Все еще не теряя надежды я направился к берегу озера, чтобы оценить возможность использования подводного снаряжения, или в крайнем случае спиннинга. Пройдя сквозь затоптанные кусты к воде моему взору открылась удручающая картина. Почти на середине озера, а верее огромной и мелкой лужи, стояло коровье стадо по голень в воде и пило воду. Некоторые коровы мочились, а особо извращенные щедро пакостно опорожнялись от ночной жратвы прямо в воду, громко хлопая огромными кизяками по поверхности водоема. Из памяти выплыл тот самый странный запах, который исходил от нашего чая. Теперь я его вспомнил. Глянув под ноги на края лужи, я увидел тучи головастиков, которые копошились в глубоких ямках, оставленных копытами коров и наполненных водой. За моей спиной послышались торопливые приближающиеся шаги. Обернувшись, я увидел Анатолия, который на ходу привязывал здоровенную колебалку к концу лески своего спиннинга. Я уступил ему место и в слух пожелал ни хвоста, ни чешуи, а про себя пожелал ему поймать маленький триппер. Обратно собирались молча и только Анатолий укоризненно ворчал на нашу несознательность и нерешительность отправится за настоящей рыбой. Последней собирали палатку. Когда колья были вынуты, а растяжки отвязаны Сашка, встав на колени, стал сворачивать наше временное жилище в тугой рулон. Когда он докрутил рулон до головной части, стало понятно, отчего в палатке всю ночь воняло коровьим дерьмом. Палатка стояла в аккурат на огромной и размазанной коровьей лепешке, которую мы не заметили в вечерних сумерках. Наскоро застирав днище палатки в коровьем водохранилище мы медленно поплелись на платформу "66 километр". О билетах никто даже не заикнулся и мы уже вскоре ехали обратно в Москву сидя на лавочках полупустого утреннего вагона электрички. Народ как-то странно сторонился нашей компании и старался побыстрее пройти мимо нас. Мы немного задремали, но тут нас разбудил страшный и требовательный вопрос: - "Ваши билетики?" Трое контролеров подняли нас с насиженного места и повели в голову электрички. Пройдя пару вагонов задний контролер вдруг спросил, не обосрался ли кто-нибудь из нас? Проспав всю ночь носом в дерьме мы уже принюхались и совершенно не замечали посторонних запахов. И тут сообразительный Сашка заискивающе запричитал, что мы, мол, попили на рыбалке ссаной воды с головастиками, и с бодуна, во сне, все трое по уши обосрались, и именно по этому от нас так сильно смердит, и что хотя бы только поэтому нас надо немножко отпустить. Контролеры переглянулись и ушли вперед, оставив нас смердеть в пустом тамбуре с обугленными и черными рожами. Через полчаса мы были уже на Киевском вокзале, а еще через сорок минут я наконец вернулся домой. Общение с живой природой не состоялось и я был искренне рад такой неудаче. Страшно даже представить, что было бы с девушками, если бы они тоже попили нашего необыкновенного чая. А Сашка все же молодец, в смысле борьбы с бактериями. Меня так закупорило свежим углем, что еще чуть-чуть, - и действительно потребовался бы отбойный молоток. Слава Богу, - обошлось.


Информация о сообщении Вынести предупреждение
Вернуться к началу
 Профиль Отправить личное сообщение  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Две истории.
СообщениеДобавлено: 01 фев 2014, 19:50 
Не в сети

Зарегистрирован: 04 янв 2014, 22:12
Сообщения: 222
Денис, скинь ещё про Плешивика.


Информация о сообщении Вынести предупреждение
Вернуться к началу
 Профиль Отправить личное сообщение  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Две истории.
СообщениеДобавлено: 01 фев 2014, 20:42 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 24 сен 2013, 17:21
Сообщения: 1451
Откуда: Брянск, Бежица
Монгол писал(а):
Денис, скинь ещё про Плешивика.


Да старая байка, ее все знают. Ну если хочешь, читай. :hi_hi_hi:



Особенности зимней рыбалки :)


Эту историю, свидетелем которой был сам, я обычно рассказываю только под вечернюю стопку на рыбацком ночлеге. Смех сквозь слезы. И так, шел март 1984 года.

Я был еще безлошадный, и зимние поездки на дальнюю рыбалку начинались на площади Белорусского вокзала, где можно было подсесть в какой-нибудь рыбацкий автобус с несколькими свободными сидячими местами. Обычно ездили на Рену, Себлу, Сутку, Ламь, Суховетка и другие реки Рыбинского моря. Площадь Белорусского вокзала была забита толпами рыбаков, которые брали на абордаж каждый останавливающийся автобус,пытаясь попасть в число счастливчиков- пассажиров. Мы с другом трезво оценили наши возможности и поняли, что здесь нам, без риска сломать свои ребра, – в автобус не пролезть.

Решили уйти метров на 300 по примыкающей к площади улочке, где народа было значительно меньше, и где автобус с несколькими свободными местами мог спокойнее остановиться, без риска лишится всех дверей. Сидим, ждем. Через некоторое время к нам присоединились еще два рыбака, – главные действующие лица в этом повествовании.Первый – Бугай.Это прозвище напросилось само по себе, т. к. он был два метра ростом, весом не менее 140 кг, с огромным алюминиевым ящиком и таким же огромным самодельным коловоротом, диаметром шнека не менее 180см. Второй – Плешивик. Это прозвище так же напросилось само по себе, т. к. ростом он был метр с кепкой, с большой плешью на потылице, с маленьким фанерным ящичком и старым разболтанным, допотопным коловоротом.

Через час возле нас остановился Львовский автобус и его страшой в открывшуюся дверь сказал, что есть всего четыре места. Мы все вспорхнули со своих ящиков и кинулись к двери. Будучи молодыми и шустрыми мы сдругом первыми влезли в автобус, но пройти дальше к самым задним и свободным сидениям мешали наставленные в проходе ящики. Третьим влезал бугай, держа на плече огромный ящик и таща за собой свою буровую установку. Он стоял на первой ступеньке и держался за поручни, но дальше пройти не мог, т. к. мы с другом загородили ему дорогу. Плешивик никак не мог поднятья на первую ступеньку, к тому же со всех сторон уже бежали другие страждущие рыбаки и он рисковал быть просто отпихнутым от долгожданного автобуса. Видя такую опасность, он попытался просклизнуть между ног бугая, но его, трахнутая молью ушанка, соскользнула с лысины и упала на землю. Плешивик нагибается, чтобы поднять шапку, а в это время Бугай, уставший висеть на поручнях, выгнул свою грудь и просто вдавил нас с другом почти до конца автобуса.

К несчастью лямка его огромного ящика соскользнула с плеча и он летит углом вниз прямо на лысину нагнувшегося Плешивика. Удар был такой, что Плешивик даже не охнув распластался на земле под дверью автобуса. Подбежавшие другие рыбаки подняли лежащего Плешивика и усадили на его ящичек, а Бугай даже не понял, что произошло. Народ попался душевный и уже никто больше не претендовал на оставшееся свободное место в автобусе. Плешивика подняли на руки и так же на руках внесли в автобус, доставив прямо на последнее заднее сидение. Львовский автобус имеет последний задний ряд сидений прямо над мотором, которые выше, чем все остальные посадочные места. Вот в левом углу, у двери и уселся Плешивик. Из рассеченной головы сочилась кровь и душевный народ тут же нашел кусок пластыря, которым крест на крест заклеили образовавшееся отверстие, а сверху одели облезлую ушанку.

Наконец автобус тронулся в длинный путь. Чтобы скоротать время рыбаки тут же сели играть в народную рыбацкую игру «Сика». Образовалось несколько команд, которые скучились в центре автобуса вокруг импровизированных столов из ящиков. Мой друг и Бугай присоединились к играющим, а я задремал в правой стороне задних сидений. Плешивик так же тихо дремал, вцепившись одной рукой в вертикальный поручень, другую руку он положил на горизонтальную часть от этого поручня и уперся лбом в натянутой ушанке на положенную руку. Так как играющих было много, а места в проходе очень мало, рыбаки убрали большую часть ящиков в самый
зад автобуса, так что ногу поставить там уже было некуда. Прошло более часа и вдруг автобус резко подбросило на ухабе. Наверно водитель зевнул приличную колдобину.

Зад Львовского автобуса подбросило, как катапульту и рука Плешивика соскользнула с горизонтального поручня. В туже секунду шапка Плешивика слетела с его головы и он со всего маха приложился лбом о голый поручень. Раздался глухой удар, Плешивика откинуло на спинку сидения и он отключился. В автобусе все стихли и с испугом смотрели на неподвижного попутчика. Душевный народ сразу вспомнил, что именно этому рыбаку уже досталось по темени, а больше всех расчувствовался Бугай, т.к. испытывал некоторую свою вину в первом эпизоде. Бросив карты он на четвереньках добрался до Плешивика и стал приводить его в чувство.
Кто-то передал ему нашатырь на тряпке и Плешивик зашевелился. Увидев огромную шишку на лбу Плешивика Бугай совсем растрогался и полез в свой огромный ящик за наркозом. Налив целый стакан водки он вложил его в руку Плешивика, в другую руку сунул здоровый, племенной, соленый огурец.

Плешивик молча и не морщась принял наркоз, так же залпом заглотил огурец и откинулся на спинку, тупо глядя на окружающих. Автобус снова тронулся в путь, и игра в карты продолжилась.Бугай изредка поглядывал на Плешивика, сочувственно покачивая головой.Наконец его видимо что-то осенило и он снова пополз по ящикам на четвереньках в зад автобуса. Плешивика сильно развезло то ли от стакана, то ли от огромного огурца и он еле сидел, пытаясь держаться прямо. Бугай предложил ему лечь на задние сидения, благо они были свободны, т. к. двое, – Бугай и мой друг ушли играть в карты. Чтобы ему было теплее, Бугай накрыл его сверху своим огромным тулупом. Удовлетворенный оказанной заботой Бугай снова сел за карты. Проехали еще несколько часов. Плешивик не вставал ни на заправках, ни до ветру. Все даже забыли про него, но тут автобус снова очень сильно подбросило. Водила резко тормознул, а сонный Плешивик, взлетев до потолка с тихим писком полетел вперед и рухнул вниз прямо на расставленный ящики. Снова наступила тишина. Плешивик лежал, накрытый тулупом и не шевелился.

Снова Бугай полез проверять его на живучесть.Откинув тулуп, взорам открылась картина: Плешивик припечатался лицом о самый высокий ящик Бугая. Его нос, осиневший от водки теперь стал просто фиолетовым, а из разбитых ноздрей раздувались красные пузыри. Бугай, чуть не в слезах разорвал свой старый и грязный носовой платок на две части, смочил их водкой и запихнул чуть не до затылка Плешивику в ноздри. Дальнейший путь до самой деревни все ехали в настороже, – как бы снова не пришибло бедного попутчика.Деревня оказалась небольшой, но вот дома удивляли своими размерами. Это были двухэтажные, большие постройки, в которых жилое помещение занимало половину верхнего этажа, вторую половину занимал сеновал, где сено лежало на длинных поперечных жердях, а внизу под всем домом был скотный двор с коровами, свиньями и курами. Первая и единственная комната с печкой по средине была размером где-то 6 х 8м. Вот в такую хату и вселился весь автобус., так что Плешивика даже не стало видно. Хозяин с хозяйкой спали на печи, поэтому в нашем распоряжении был весь пол, на который стелились соломенные матрасы для спанья. В комнате стоял длиннющий стол, за которым на двух таких же лавках уместились почти все рыбаки. Наскоро перекусив, все разбежались
по речке. Было начало марта и клев уже начинал активизироваться. Все поймали по разному, но без рыбы почти никто не остался, кроме Плешивика. С бодуна и с заплывшими от ушибов глазами он вряд ли видел поклевки сторожка. К вечеру все снова собрались в избе за столом на традиционный общак. Каждый достал из своих закромов привезенную жратву и выпивку и ужин начался.

Широкая душа Бугая не давала ему покоя и он усадил Плешивика рядом с собой не жалея ни своей водки ни племенных огурцов. Плешивик попытался было достать свою единственную непочатую чекушку, но народ дружно воспротивился и каждый норовил накапать в стопку Плешивика своей водки и всунуть в рот квашенной капусты или соленый гриб. Печь была натоплена качественно и вскоре все разделись почти до маек. Натолкав в утробу Плешивика всякой всячины все постепенно забыли про него и шел обычный шумный рыбацкий разговор. Переполненный желудок Плешивика никак не хотел мириться с таким насилием и стад давать позывные. Через некоторое время ему стало невтерпеж и он стал суетится до ветру. Хозяин заботливо накинул ему на плечи его кожушок и вывел в сени, где был «туалет». Устройство туалета блистало своей гениальной простотой. Просторные сени на втором этаже закачивались поперек дома обрывом.Перед этим обрывом на уровне колен была приколочена длинная отполированная штанами слега, которая не давала какающему сесть на пол и позволяла свесить голую задницу над пропастью нижнего этажа, где бродила скотина. На уровне лопаток уже сидящего на слеге, была приколочена вторая слега, которая удерживала спину какающего и не давала ему упасть вниз. Ширина этого срального балкона была около метра, поэтому рыбацкий народ всю зиму срал в одно и то же место. Морозы были не слабые, поэтому снизу выросла огромная гора дерьма, смахивающая на Эйфелеву башню, которая не доходила до второго этажа всего на полметра. Над сральным местом горела единственная тусклая лампочка. Вот в такой туалет и привели Плешивика. Проводив его, хозяин вернулся к недопитой стопке и разговор продолжился.Наконец водка была вся выпита и народ затребовал чаю.

Хозяин поставил на стол двухведерный самовар на углях и вывел трубу от него в верхнюю вытяжку на печи. И тут Бугай спохватился своего соседа по лавке. Хозяин
почти быстро вспомнил, что давеча отводил его до ветру и ваще ему давно уже пора было просраться, да видать племенной огурец крепко застрял поперек прохода. Он вышел в сени и через секунду вернулся недоумевая,куда мог запропаститься Плешивик. Сени были пустые. Несколько рыбаков вышли перепроверить ситуацию, но Плешивика нигде не было, и только снизу, из скотника доносился чавкающий звук обитающей там скотины. Кто-то догадался заглянуть вниз, за перила срального балкона и в свете 20 ватной лампочки все увидели Плешивика со спущенными штанами, который с упорством альпиниста пытался взобраться на Эверест из дерьма.

По всей видимости, от передозировки он не удержался на двух точках опоры уникального туалета и сложившись пополам соскользнул вниз на высокую кучу дерьма. Хозяин решил, что выковыривать Плешивика из этой кучи не царское дело и кликнул свою старуху.Хозяйка накинула свой тулуп и спустилась вниз через наружный выход из избы. Внутренняя лестница со второго этажа сеней в нижнее подворье не была предусмотрена. Через минуту она вернулась и твердо заявила, что такого обосранного мудака она ни в жисть не впустит в свой дом, и ваще с дыркой в голове надо сидеть дома, а не лазить в скотнике по дерьму. Народ вступился за бедного рыбачка и хозяйка отправилась по деревне искать истопленную баню, т. к. Плешивик наотрез отказался спать в дерьме даже на сеновале. Благо баня нашлась на другом конце небольшой деревни и все вздохнули с облегчением. Пока стирали Плешивика, народ сел пить чай, а хозяин начал таскать из сеней соломенные матрасы для ночлега и расстилать их на полу.Через час вместе с хозяйкой вернулся Плешивик в немыслимой одежке,которую ему одолжили в банном месте.

Хозяйка несла здоровенный тюк наскоро выстиранной одежды страдальца. Плешивика усадили за стол и стали так же усердно накачивать чаем. Вскоре народ стал клевать носом и большинство устроилось спать. Все лучшие места оказались заняты и осталось несколько мест под длинным столом. Так как стол на ночь придвинули поближе к стене, а у самой стены стояли рядом две длинные лавки, то лежащий народ был вынужден ложится ногами под стол, тем более что от окон тянуло холодом. Головы лежащих намного выступали из под стола, но оставшийся проход между рядами спящих был довольно большой и не мешал ночным походам до ветру. Плешивик остался без своего кожушка, который сох на двух веревках над печкой и Бугай заботливо уложил его рядом с собой.Его огромный тулуп мог накрыть половину спящих. Плешивик тихо лежал на матрасе, положив продырявленную голову на чей-то чужой валенок и свесив разбухший фиолетовый нос. Народ затих и начался сначала робкий, а затем более уверенный разноголосый храп.

Хозяин со свой старухой забрались на печь, но свет продолжал гореть, т. к. несколько рыбаков еще курили в сенях. Вдруг Бугай вскочил и выбежал в сени. Оказывается, в заботах о Плешивике он забыл заправить свой большой китайский двухлитровый термос наследующий день. Принеся термос и засыпав в него полпачки заварки, он наполнил термос под пробку кипятком из огромного самовара. Некоторые, страдающие бессонницей рыбаки, стали громко возмущаться, что свет слепит в глаза и его давно пора выключить.Под шумок кто-то из рыбаков щелкнул выключателем, а Бугай в потемках стал шарить по столу рукой в поисках пробки от термоса. Нечаянно он задел локтем термос, который стоял почти на краю стола, прямо над головой Плешивика и кипяток хлынул из широкого горла на несчастного Плешивика.

Раздался душераздирающий крик и многие вскочили со своих мест. Кто-то догадался включить свет, и все увидели носящегося по избе Плешивика, голова которого была похожа на красную столовую свеклу. Разобравшись что к чему хозяйка понеслась к соседке за гусиным жиром, который по ее словам очень шибко сильно помогает от всяческих ожогов.Принеся плошку жира, она намазала им всю голову Плешивика и сверху повязала ситцевым цветастым платком, чтобы жир не скапывал на пол. Плешивик, похожий на свеклу в платке, тихо скулил сидя на полу. Пробурчав, что сегодняшний день никак не кончится, хозяин снова залез на печь и затащил туда свою старуху. Наконец народ уснул.

Утром все встали с чувством какой-то вины и с опаской поглядывали на Плешивика, у которого на голове вздулось несколько волдырей. Рыбацкий азарт оказался сильнее всех невзгод и Плешивик надев свою высохшую одежду твердо заявил, что не останется сидеть в избе и тоже пойдет рыбачить. Спорить с ним никто не стал и все разбрелись по реке. Второй день оказался удачнее, особенно у Плешивика.Он наловил почти пол своего ящичка некрупной плотвы и к 12:00 все снова обрались в избе, укладываясь в обратную дорогу. Чтобы не пачкать избу весь народ сгрудился в сенях, укладывая уловы в свои ящики и рюкзаки. Плешивик потихоньку перекладывал рыбешку из ящичка в целлофановый пакетик. В этот момент хозяин вынес из избы огромный двухведерный чугун мелкой вареной картошки для свиней. В том углу, у стены, где расположился Плешивик, стояло большое деревянное корыто, в которое и была вывалена горячая картошка, чтобы остывала. Сени заполнил пар и тусклый свет лампы почти не стал виден.

Бугай, стоя спиной к Плешивику, тщетно пытался рассоединить стык своего смерзшегося коловорота. Поняв, что в одиночку ему не справится, он попросил помочь стоящего рядом крепкого рыбака. Мужик взялся варежками за шнек, а Бугай, засунув изгиб колена коловорота под мышку, принял удобную позу для выдергивания стыка.Когда два бугая берутся за дело, – оно всегда спориться. Через несколько сильных рывков коловорот рассоединился и Бугай по инерции отшатнулся назад, угодив грибком коловорота аккурат в темя нагнувшегося над ящиком Плешивика. Оглушенный Плешивик, даже не охнув, плюхнулся задом в корыто с горячей картошкой. Все в страхе замерли. Плешивик сидел в корыте весь в пару и не шевелился.

Когда кипяток добрался наконец через его ватные штаны до задницы, он издал уже знакомый всем вопль и выскочив из корыта принялся носиться кругами по сеням, натыкаясь на рыбаков и тщетно пытаясь скинуть дымившие паром штаны. На втором витке Бугай словил его одной рукой, а второй сдернул штаны очень ловким, и как показалось натренированным движением. Плешивик повис на его руке, издавая стонущие звуки и прикрывая голый обожженный зад. При весей трагичности ситуации народ дружно заржал. Такого финала рыбалки никто не ожидал. Выбежавший на шум хозяин щедро пожертвовал ему свои старые штаны, в которых он чистил скотник наверно последние 15 лет.

Водитель автобуса уже несколько раз сигналил, торопя рыбаков к отъезду, и все снова засуетились вокруг своих пожитков. Чай пить было уже некогда, – все поспешили в автобус и мы тронулись в обратный путь. Водка была выпита еще накануне, вечером и все дружно проголосовали за остановку у ближайшего магазина. Затарившись и закусив, мы снова тронулся в путь.

Плешивик сидел на своем месте в заднем углу, трезвый и подавленный, с опаской поглядывая на своего невольного обидчика. Бугай, сидящий рядом с ним, тщетно пытался влить в него хоть немного водки, но бедолага был тверд и от очередного наркоза отказался. Тогда Бугай вспомнил, что у него остался в термосе не выпитый чай и предложил его Плешивику. Плешивик с радостью закивал фиолетовой головой, до сих пор повязанной бабкиным платком и пропитанным гусиным жиром. Бугай достал термос и налил полную крышку от термоса горячим и крепким чаем. Его огромные и закорузлые руки смело держали алюминиевую кружку, полную чая. Плешивик так же смело принял эту кружку двумя руками и почти тут же выпустил ее из рук, т. к. удержать почти кипяток голыми руками он не смог.

Кружка упала ему прямо на ширинку подаренных тонких штанов,приварив остатки былой мужской гордости. Третий раз мы услышали знакомый вопль. Водитель спешно остановил автобус и открыл заднюю дверь. Плешивик выпал из автобуса, на ходу спуская штаны, и сел голым задом на придорожный сугроб, стараясь затолкать свои обваренные яйца внутрь сугроба.

Придя в себя, он медленно встал, натянул мокрые штаны и пошел к передней двери автобуса. Водитель открыл дверь и Плешивик вошел вовнутрь. Глядя испуганными глазами на заднее сидение он сказал: «Или сразу пристрелите, или пересадите от этого Бугая, иначе я живым до дома точно не доеду». Спорить с таким аргументом было бы кощунственно и ему уступили самое хорошее место.

До самой Москвы он сидел не шелохнувшись и не выходя на туалетных остановках. На площади Белорусского вокзала он попросил рыбачков, чтобы ему принесли его ящик и коловорот, которые лежали в ногах Бугая. От одной мысли о встрече с ним у Плешивика начинали дрожать коленки. Так они и расстались, даже не попрощавшись, хотя Бугай все время их совместного существования очень искренне жалел и постоянно пытался помочь несчастному рыбаку.


Информация о сообщении Вынести предупреждение
Вернуться к началу
 Профиль Отправить личное сообщение  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 3 ] 

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Быстрые операции:
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Создано на основе phpBB® Forum Software © phpBB Group
Русская поддержка phpBB